В жизни Светланы Сургановой недавно произошло
замечательное событие — выход нового альбома «Увидимся скоро». Название
диска стало для певицы призывом к действию, и она отправилась навстречу
почитателям своего таланта.
— Да. В прошлом году, например, поклонники подарили мне скрипку. Это была моя давняя мечта — играть на инструменте одного из чешских мастеров, которых я очень люблю. Я была безмерно счастлива! Тем более что торжественное вручение происходило в Праге, и поклонники организовали мне встречу с этим мастером — Мирославом Комаром. Все было очень трогательно — с шампанским и поздравлениями.
— А какие еще события, связанные с проявлениями любви поклонников, вам запомнились?
— Однажды мне подарили бабочек... Как-то зимой мы играли корпоратив в одном московском яхт-клубе, и люди, которые нас пригласили, в конце мероприятия протянули мне коробку. Я поблагодарила, но «в запаре» не открыла. И только потом, когда я добралась до дома, я обнаружила внутри живых бабочек — открываю, а они разлетаются в разные стороны. Чуть не умерла от разрыва сердца! Тут же давай разыскивать информацию, как с ними поступать — их же надо кормить подслащенной водичкой или сахаром. Причем им нужно раскручивать хоботок, например, зубочисткой. Технология такова: ловишь бабочку, держишь аккуратно за крылья, разматываешь хобот, окунаешь в сладкую воду, сначала она сопротивляется, потом понимает, что это вкусно. И вот так 10 бабочек на протяжении двух недель. Они ведь недолго живут. При этом каждый раз, когда очередная умирала — маленький инфаркт был гарантирован.
Моя мама, кстати, увлекалась коллекционированием бабочек. В детстве у меня было двойственное к этому отношение — надо же, мама оказалась живодеркой! Мучает насекомых, накалывает их на булавки! Конечно, зрелище красивое, но мне всегда их было жалко.
— А в вашем воспитании мама применяла жесткие меры?
— Вовсе нет. Но она всегда умела подобрать правильные слова. Например, в седьмом классе за полгода до окончания музыкальной школы я решила ее бросить. Я посоветовалась с мамой и бабушкой, и они мне сказали очень правильную вещь: «Бросай, но учти, что у тебя на всю жизнь останется ощущение незавершенности». После этого разговора, ключевой фразой которого была эта «незавершенность», музыкальная школа была закончена. С тех пор я стараюсь любое дело довести до конца. И крайне редко могу позволить себе сказать: «Я устала». Это проявление слабости. Я стесняюсь быть слабой. Может быть, сейчас и рада бы, уже в своем преклонном возрасте, позволить себе выплеснуть чувства, но не могу. Привычка.
— Это мешало вам в жизни?
— Это, конечно, серьезные энергозатраты! Горло щиплет, комок, который нельзя проглотить. Это тяжело, но куда деваться?
— Если бы не случился поворот в сторону музыки, то я наверняка связала бы свою жизнь с техникой. Я без ума от разных девайсов и технических устройств. А осознание этого произошло, когда я соприкоснулась с процессом звукозаписи. Мне ужасно понравилась именно техническая его сторона.
— Сейчас, кстати, продукция компании Apple позволяет даже в дороге писать музыку.
— К сожалению, я еще не созрела для айфонов и айпэдов. Более того, у меня было несколько попыток перейти на «макинтош», но все равно я возвращалась к PC. Что же касается звукозаписи, то после работы на гамбургской студии я поняла, что наш коллектив должен писаться на нашей домашней репетиционной базе.
— Как-то вы сказали, что написание стихов зависит от состояния влюбленности.
— Не совсем так. Это может быть и раздражение или даже злость. Главное — должны быть эмоции. А также возможность остаться наедине с самим собой. Это процесс погружения в себя, отрешенности, только тогда есть возможность настроить эту антенну, которая начинает ловить сигналы. Я очень сожалею, что мне сейчас все реже и реже это удается. Постоянно происходит какое-то растаскивание по мелочам.
— У вас есть место — дом в Португалии, где можно уединиться.
— Нет времени. И Португалия здесь не при чем. Уединиться можно в самом себе, поэтому пространство и место значения не имеют. Хотя я одно время была сильно привязана к Кавалергардской в Питере, и мне казалось, что там я могу творить. Это так и не так — конечно, во многом это все отговорки. Я завидую людям, которые могут посвятить себя творчеству и которые пишут стихи. Поэты для меня как врачи — полубоги. И для меня было бы счастьем снова писать, снова рифмовать, являть себя через поэтическое слово.
— Мне хочется, чтобы внутренней цензуры было поменьше. Потому что она перекрывает и зашкаливает — не дает выход никаким эмоциям. И это борение происходит не первый год. Моя задача сейчас — саму себя раскрепостить. Я слишком к себе строга.
Недавно у нас вышел альбом, но там мало моих песен. Это меня немного гнетет, хотя исполнение — это тоже искусство! Я пою те песни, которые, если бы не я, никто не исполнил и соответственно не услышал бы. На мой взгляд, я пою произведения очень талантливых людей. Очень красивые песни, которые приносят гармонию и красоту этому миру.
— У вас сейчас, кстати, довольно жесткий график. Как держите себя в тонусе?
— Для этого существует йога. Нас, пожилых женщин (смеется), спасет только йога! Это такой блютус для обмена космической энергией. Еще я одно время практиковала зарядку по Питеру Келдеру, основанную на учении буддистских монахов. Она позволяет хорошо себя чувствовать и выглядеть моложе. Но здесь важно твое отношение — веришь или нет. И система. Я человек ленивый, и у меня рваный график. Поэтому я подчас не имею возможности. Или номера гостиничные слишком маленькие, а на кровати эти упражнения делать нельзя. Но я каждый раз готова начинать с нуля.
Фото: архив пресс-службы
http://lady.mail.ru/article/454390
Комментариев нет:
Отправить комментарий