Вадим Галыгин: профессии из прошлого

Помните жалобную песню с буддийским припевом «Наверное, в следующей жизни, когда я стану кошкой…»?
i-worker.ru попросил отечественных знаменитостей порассуждать на тему «человек предполагает, а Бог располагает», вспомнить о собственных нереализованных карьерных планах и возможностях «прошлой жизни», а также поделиться опытом, помогли ли им навыки первых профессий, вроде бы пропавшие втуне…

Вадим Галыгин, шоумен, актер, телеведущий:
– Я окончил Военную академию Республики Беларусь и много времени отдал подготовке молодых бойцов, но шутить не переставал никогда. Эти процессы в моей жизни – защищать родину и шутить – всегда происходили параллельно.

Я начал заниматься всем веселым и юмористическим еще в школе: у нас имелся школьный театр, где мы «расшучивали» произведения известных белорусских авторов. А придя в военное училище, я сразу попал в КВН, там все и началось. Параллельно службе в армии я работал на радио и телевидении и тоже постоянно шутил. Например, у нас была телепрограмма «Польский час», этакая пародия на передачи для детей, где учили иностранным языкам. Только я сам придумывал наш «польский», чтобы было смешно. Но дошло до того, что взрослые люди взялись учить с нами этот псевдо-польский. И даже начались проблемы с польским посольством: они потребовали поменять название программы, а лучше вообще ее закрыть.

Что касается моего образования, то оно мне сейчас очень помогает. Я окончил самый прекрасный вуз, наша академия была создана на базе двух училищ: командного и инженерно-ракетного. Многие из наших выпускников стали известными людьми, ведь у нас готовили политических руководителей, которые потом разъезжались работать по всему миру. Так что я получил мощное педагогическо-психологическое образование, нас учили даже гипнозу и НЛП, я сдавал госэкзамен по военной педагогике и психологии.

Пожалуй, это самое ценное, что я получил в академии. Нас также учили разведке, топографии, астрономии; мы умеем решать сложнейшие уравнения. Причем без всяких технических средств, потому что на занятиях прапорщик говорил: «Ваши калькуляторы и вычислительные приборы разбили враги! Вычисления проводим карандашом на бумаге!». А еще академия дала мне огромный опыт, ведь мы учились и жили в коллективе, где постоянно всё «нельзя, но если очень хочется – то можно». Так что мы постоянно экспериментировали с установленными рамками, учились обходить запреты, выдумывали хитрости и уловки. В общем, эти умения мне сейчас тоже очень помогают. Однако хочу заметить: несмотря на работу в шоу-бизнесе, я все равно в душе остался военным. Если нападут враги – я стану уничтожать их психологически, физически, а если будет надо – разберу их танки на запчасти, ведь я инженер по эксплуатации гусенично-колесной техники.

А когда я уже сам учил молодых бойцов, я вывел для себя важное правило: нужно уметь общаться с людьми, налаживать с ними контакт, чтобы получался диалог, а не монолог. Если командир будет просто орать на солдата, ничего хорошего не получится ни у командира, ни у рядового, ни у подразделения. В шоу-бизнесе это правило тоже работает.

Диана Арбенина, группа «Ночные снайперы»:
– В моей семье все, в основном, были журналистами, хотя музыку очень любили. Как только меня принесли из роддома, начали ставить классику – развивали мою личность. Когда же я увлеклась музыкой, родители отнеслись к этому как к хобби: не были против, но и всерьез не восприняли. Они намеревались дать мне серьезное образование, что и сделали – после школы я поступила на иняз Магаданского государственного университета.

Вскоре я влюбилась – конкретно, горячо, сильно. Аж песни стали писаться! Человек меня по-своему тоже любил, но отношения у нас не сложились. Я решила уехать из Магадана, чтобы больше с ним не встречаться. Институт пришлось бросить на третьем курсе, но, по большому счету, я уже взяла все, что можно. Кстати, тех, кто нормально учился, после третьего курса отправляли работать на Аляску. У меня тогда возникла дилемма, что выбрать – Аляску или Питер. Предпочла город на Неве. Для родителей это был шок. Мама сказала, что меня не понимает, и мы перестали общаться. Перевестись из Магаданского вуза в аналогичный Санкт-Петербургский оказалось невозможным, потому что у меня вторым языком был немецкий, а в Питере – французский; пришлось начинать все заново.



Моя новая специальность называлась «Русский язык для иностранцев». Денег не хватало катастрофически, и мне пришлось идти подрабатывать на стройку. У меня была бригада отличных парней, вместе с ними я малярила, клала плинтусы – достаточно тяжелая, но хорошая школа!

Эти навыки как раз пригодились мне в жизни. Я не могу сказать, что ничего не умею, гвоздь всегда могу в стену забить (другой разговор, что мне сейчас не позволяют этого делать). Плюс еще репетиторствовала у детей: у меня была только одна интересная ученица, которая действительно хотела знать язык, все остальные занимались из-под палки. Что касается специальности «Русский язык для иностранцев», то после окончания вуза я не работала по ней ни дня. А практика в школе вообще была смешной: я приходила с плеером и слушала музыку, а ребята занимались своими делами. Уже во время учебы в институте появились «Ночные снайперы», мы разово пели, любили играть в клубах, на кухнях, в переходах – везде, но никогда ни к чему не стремились.

После окончания вуза послала маме ксерокс диплома и написала: «Прошу прощения, что шел так долго – семь лет!». Мама поступила очень хитро, заметив: «Отучилась, теперь иди работать», на что я отвела ей: «Так нечестно!», и мы опять поссорились. Вскоре мы выпустили акустический альбом «Капля дегтя / В бочке меда», тогда музыка из увлечения окончательно превратилась в работу. В 2000 году вышел «Рубеж», мама увидела меня по телевизору и приняла меня. Вы же понимаете, родителям нужны какие-то подтверждения правильного выбора.

Навыки полученной профессии филолога, конечно, выручают – я же песни пишу! Хотя отношения с русским языком у меня своеобразные: при абсолютной грамотности я не признаю запятых и никогда не использую их в стихах и текстах. Только точки и тире. Конечно, и знание иноплеменных языков помогает в путешествиях, общении с иностранцами.

Юрий Грымов, режиссер:
– У родителей была проблема, поскольку я никем конкретным стать не мечтал – ни космонавтом, ни летчиком… Я с детства рисовал, танцевал, и никто на меня не давил с выбором профессии. Об этом я задумался только после окончания школы, когда нужно было чем-то заняться. Тогда за компанию с другом я пошел в Московский институт инженеров железнодорожного транспорта, где проучился четыре года, а потом меня, к сожалению, отчислили. Мой отец, работавший на АЗЛК, сказал: «Шляться по улице не будешь, пойдешь через неделю на завод». Так я начал работать модельщиком в конструкторско-экспериментальном бюро АЗЛК, где делал из дерева макеты машин. Трудился там несколько лет – и до, и после армии.

Как-то одна моя знакомая увидела объявление о конкурсном отборе демонстраторов одежды или манекенщиков, говоря современным языком, и рассказала об этом мне (ведь рост 190 см позволял мне попробовать себя на этом поприще). Я решил поменять жизнь, участвовал в конкурсе и прошел его. В Театре моды многому научился, работа придала уверенности в себе, и у меня появилось желание попробовать себя в постановке шоу. На одном из таких, «Мисс Днепродзержинск», я познакомился с «поющим бизнесменом» Владимиром Жечковым, который немногим позже пригласил меня в только что созданное им агентство «Премьер СВ» – снимать рекламу. В то время я собирался поработать в Америке, но предложение Жечкова все изменило.

Реклама только начинала появляться в России, и проявить себя в этом бизнесе было невероятно интересно! Сначала знаний практически не было. Сейчас появилась масса учебников по рекламе, но не все так просто. Если бы человек по прочтении инструкции «Как написать роман» мог стать хорошим писателем… Но что-то первоклассных авторов раз-два и обчелся. Поэтому большую роль играет постоянное самообразование, с уклоном в социологию, психологию и т.д. Я снимал рекламные ролики, клипы, делал «Новогодний огонек», работал для телевидения. Позже ушел из рекламы в режиссуру кино и театра. Для меня не стояло цели попробовать себя в разных областях, просто существуют вещи и мысли, которые лучше транслируются для самого себя и для зрителя в разных «носителях» (это могут быть театр, опера, кино, клипы, реклама).

Навыки из «прошлой жизни», конечно, помогают в моем нынешнем деле. На том же заводе я научился работать руками, и теперь, по крайней мере, меня трудно обмануть в плане производства декораций... Но важнее то, что в жизни мне встречались интересные личности, давшие мне бездну информации. Это – очень большая палитра людей. А снимать кино, не пожив, нельзя! Стопроцентно. Где я только не работал – и на молокозаводе, и на Главпочтамте, и в армии служил, да много чего было – все это помогает, поскольку я всегда видел людей.

Дарья Донцова, писательница:
– В детстве я была очень болезненным ребенком. Мне никогда не давали мороженого, поэтому я мечтала стать продавцом этого лакомства. Я думала, что когда стану торговать эскимо, то обязательно начну есть его столько, сколько захочу.

Но со временем приоритеты изменились: где-то в восьмом классе я решила, что пойду на факультет журналистики МГУ. С тех пор я упорно готовилась к вузу, поступила, проучилась там 5 лет. Я застала в МГУ легендарных педагогов (таких, как профессор Кучборская, которая читала нам античную литературу). С другой стороны, были и трудности, например, я 18 раз сдавала логику и честно не понимала, зачем она нужна журналисту. Еще у нас был предмет под названием «бухучет», который я тоже никак не могла сдать.



Выпустилась я с довольно странным дипломом «Литературный сотрудник газеты, преподаватель иностранных языков». Пошла работать журналистом в газету «Вечерняя Москва», потому что на должность теле- и радиожурналистов в то время брали только мужчин. Я ведь поступала в 1969 году, когда страна была немного другой, и женщинам предлагалось, в основном, работать в печатных СМИ. Начала я в «Вечерке» с отдела культуры, потом попала в отдел информации, где главенствует слово «сегодня». А репортера, как известно, ноги кормят. Поэтому я исходила всю Москву пешком много раз, изучила ее вдоль и поперек. До сих пор, когда меня кто-нибудь спрашивает «как пройти», я могу указать самый кратчайший путь – через дворы. В связи с рождением третьего ребенка, дочери Маши, я ушла в декретный отпуск, а когда вернулась в конце 80-х, журналистика кардинально поменялась. Я поняла, что мне трудно будет работать в газете, и просто из нее ушла. Стала преподавать немецкий язык.

Через несколько лет я оказалась в больнице – перенесла четыре операции. В палату реанимации, где мне было ужасно тоскливо, страшно и одиноко, муж принес пачку бумаги и напомнил мне о том, что я давно хотела что-то написать (подробно об этой ситуации я рассказала в своей книге «Биография безумной оптимистки»). Так я занялась писательством. Навыки прошлой профессии, безусловно, мне помогают, ведь за свою журналистскую карьеру я встречалась со столь огромным количеством людей, что все они, так или иначе, перебрались в мои книги. Я была в таких квартирах и домах, ходила по таким дворам и улицам, что весь тот опыт «выливается» из меня в мои книги. Но о журналистике я не тоскую, мне намного комфортнее в профессии писателя.

Признания собирали Олег Рудаков (журнал «Молодой карьерист») и Наталья Козельская.
Фото Антона Белицкого и с официального сайта Дарьи Донцовой

http://www.iworker.ru/post/329768